Притчи. Хасидская притча: видеть или верить Когда ребе ицхак меир был еще ребенком

Йехуды Арье Лейба Альтера. Женился на Дворе Матиль Альтер, племяннице другого гурского ребе, Авраама Мордехая Альтера .

В 1940 году эмигрировал в Палестину, где продолжил активное участие в партии. В период Холокоста , был активным участником «Комиссии спасения», под председательством бывшего противника Агудат Исраэль в Сейме, Ицхака Гринбойма . Был членом «Народного правления », в должности министра благосостояния , и членом Временного государственного совета . Один из подписантов Декларации независимости Израиля . На самом провозглашении независимости не присутствовал, так как находился в рабочей поездке в США , поэтому декларацию подписал позже.

Был первым министром благосостояния Израиля, оставаясь на этой должности в составе временного правительства и трёх первых правительств Израиля. 18 сентября 1952 года подал в отставку с поста министра, по причине протеста Агудат Исраэль против обязательного призыва женщин в армию и против государственной службы для женщин.

Ицхак Меир Левин был одним из организаторов переговоров между светским руководством ишува и религиозными кругами, закончившимися подписанием «Письма о статусе-кво», гарантирующем иудейский характер государства, религиозное подчинение гражданских состояний (брака, кашрута , соблюдения субботы). Активно добивался получения учениками иешив освобождения от призыва. Был одним из основателей газеты ультра-ортодоксальных религиозных кругов «Ха-Модиа». Добивался признания государством религиозного образования и был одним из основателей отдельной сети школ Агудат Исраэль. Добивался признания государством сети школ Талмуд-тора Старого ишува .

Был членом первой в истории Израиля правительственной комиссии - по проверке расстрела «Альталены ». После того, как Голда Меир стала премьер-министром Израиля , высказал от имени Агудат Исраэль протест, против назначения женщины руководителем государства.

Был депутатом Кнессета с первого по седьмой созывы. Во время первого заседания седьмого созыва, открывал Кнессет на правах старейшего депутата. Но по причине болезни, его работа в этом созыве, была очень ограниченной.

Умер 7 августа 1971 года. Похоронен на участке гурских хасидов на Масличной горе в Иерусалиме .

Его сын, Йехуда Арье Лейб, был первым главным редактором газеты «Ха-Модиа». Другой его сын, Фишель, стал атеистом. Зять Ицхака Меира, Моше Шинфельд, активист Агудат Исраэль.

У каждого из нас свой личный путь к Б-гу...

Ребе Меир был учеником ребе Мордехая из Леховичей. И у него был деловой партнер — раввин Гершон, ярый миснагед(1) .Меир то и дело приглашал его в гости к своему ребе-наставнику, но Гершон, ненавидевший хасидизм всей душой и не желавший знакомиться с хасидским мудрецом, всякий раз находил причины, по которым якобы никак не может поехать в Леховичи.Между тем однажды получилось так, что оба приятеля должны были одновременно прибыть туда по своим коммерческим делам. Узнав, что Гершон тоже будет в местечке, Меир в очередной раз пригласил его навестить своего ребе. Гершон понял, что еще одним отказом окончательно обидит друга, и вынужден был принять приглашение.Когда они вошли в дом ребе Мордехая, их провели в столовую, где учитель как раз приступил к обеденной трапезе. Меир побуждал приятеля заговорить с ребе, спросить что-нибудь, сказать хоть слово, но Гершон молчал, причем, судя по всему, пребывая в состоянии экстаза. Несколько минут спустя они покинули дом ребе.— Что с тобой там стряслось? — спросил Меир.—Я увидел, что твой ребе ест с таким благочестием, какое мог бы выказать разве что Коэн ха-Гадол(2) — ответил Гершон.Потрясенный, Меир оставил приятеля на улице, вернулся в дом своего ребе и спросил его:— Ребе, я приезжаю сюда при любой возможности, но ни разу не видел, как вы служите за трапезой Всевышнему, да будет Он благословен. А мой приятель — миснагед — зашел всего на минуту, почти под принуждением, и узрел в вашем поведении за трапезой чудо. Разве это справедливо?— Справедливость тут ни при чем, друг мой, — сказал ребе Мордехай. — Дело в том, что твой партнер — миснагед. Ему необходимо увидеть истину собственными глазами. А ты — хасид. Ты должен верить.

1. Миснагед— противник хасидизма.2. Коэн ха-Гадол — первосвященник. Первым первосвященником был Аарон (Исход 28:1); в последующем первосвященником имел право быть лишь кто-либо из рода Ааронова. Между тем раввины учат: после разрушения Храма (70 г. н. э.) святость жертвенного алтаря передалась обеденному столу. Готовя и вкушая пищу со всеми молитвами, предусмотренными до и после еды, и сосредоточивала за столом на словах Торы, человек возвышает трапезу до уровня такого духовного деяния, которое эквивалентно священнодействию первосвященника в Храме.

Комментарий Рами Шапиро:

Что увидел Гершон? То, что ребе Мордехай ест с таким осознанием Божьего Присутствия, какое мог бы выказать лишь Коэн ха-Гадол — первосвященник древнего Израиля. А что увидел Меир? То же самое, но не нашел здесь ничего необычного. Дело не в том, что он-де оказался слеп и глух к открывшемуся ребе Гершону, — просто он не счел это чем-то необыкновенным. Однако поняв, сколь тронут товарищ тем, что ему самому казалось вполне заурядным, Меир начал сомневаться в глубине собственного видения. Тогда ребе Мордехай обратил внимание Меира на различие между видением и верой.Вера касается неизвестного; видение — известного. Если ты видишь приближающийся автобус, ты не говоришь: «Я верю, что сейчас сюда подъедет автобус»; ты говоришь: «Смотри, подъезжает автобус». Нет смысла верить в то, что знаешь. Вера имеет смысл только в отношении неизвестного. Благодаря этому она духовно выше зрения, но тем самым и опасней.Альберт Эйнштейн говорил, что самый главный вопрос, который мы должны задать Вселенной, таков: дружелюбна она по отно шению к нам или нет? На этот вопрос невозможно ответить заранее, раз и навсегда. Все, что нам остается, — поставить эксперимент длиною в собственную жизнь. Любой сколько-нибудь плодотворный эксперимент начинается с гипотезы. В данном случае гипотеза состоит в том, что Вселенная дружелюбна, то есть благоприятна для человеческой жизни, любви и самореализации. Чтобы проверить такую гипотезу, необходимо прожить жизнь, как если бы все обстояло именно так, и посмотреть, что получится. Нужно верить, что ваша гипотеза верна, и подвергнуть себя риску столкнуться с последствиями того, что она окажется ложной. Вот почему духовная жизнь так опасна. Жить духовной жизнью — значит жить на острие веры.

В 5688 /1927/ году, после того, как его тесть был арестован в Ленинграде, а затем под давлением международной общественности выпущен из Советской России, р. Менахем-Мендл покинул страну вместе с ним.

Получил техническое образование в университетах Германии и Франции (Энциклопедия левейт Исраэль т.9).

В 5690-е /1930-е/ годы, живя во Франции, целиком посвятил себя изучению Торы . После того, как в ходе второй мировой войны нацисты оккупировали значительную часть страны, он в 5701 /1941/ году эмигрировал в США, где несколькими месяцами ранее поселился и его тесть.

Во время войны р. Менахем-Мендл принимал участие в качестве инженера в разработках секретных проектов для военно-морского ведомства США (R. Nachman Zakon The Jewish Experience p.221).

В послевоенные годы он стал ближайшим помощником тестя в реализации широких образовательных и просветительных программ по всей Америке: в короткий срок были основаны ешива Томхей темимим , школа для девушек Бейт Хана , издательство Кеат , а также молодежные центры, в деятельность которых активисты Хабада сумели вовлечь тысячи юношей и девушек, в том числе, и из семей, далеких от соблюдения законов Торы.

В 5711 /1951/ году, после смерти тестя, р. Менахем-Мендл сменил его во главе движения Хабад, став седьмым по счету Любавическим Ребе.

Развивая начатую вместе с прежним Ребе деятельность, он создал в США сеть хабадских школ, названную в честь тестя Оалей Йосеф-Ицхак . Одновременно посланники Ребе основали множество новых ешив и хедеров по всему еврейскому миру.

Благодаря воздействию уникальной личности Ребе, движение Хабад приобрело чрезвычайно открытый и наступательный характер. Следуя давней хасидской традиции, многие молодые хабадники покидали свои дома и отправлялись в указанные Ребе города и страны, чтобы создавать там новые форпосты любавического движения. В каждом новом месте его посланники создавали Бейт Хабад (Дом Хабада), призванный служить центром притяжения для еврейского населения. Посланцы Хабада останавливали прохожих на улице и убедившись, что перед ними еврей, предлагали возложить тфилин и обучали соответствующим благословениям. Женщинам они дарили пару подсвечников и объясняли, как зажигать субботние свечи. Во многие кварталы со значительным еврейским населением хабадники направляли специальные автофургоны (мицвомобили), в которых можно было выполнить различные заповеди — например, в праздник Суккот вознести арбаат аминим (четыре вида растений). Хабадники приходили прямо в дома и помогали ассимилированным семьям сделать их кухни кашерными — они обрабатывали необходимым образом плиту и возмещали расходы на покупку новых наборов посуды.

Наряду с широким привлечением ассимилированных евреев к практическому выполнению заповедей, хабадники предлагали и нетрадиционные виды помощи: например, при многих Домах Хабада были созданы реабилитационные центры для наркоманов — причем, в этих центрах могли проходить лечение и неевреи. Многие нерелигиозные родители, чьи дети избавились от наркотической зависимости благодаря самоотверженной помощи любавических хасидов, стали преданными спонсорами движения Хабад. После чернобыльской катастрофы хабадники организовали бесплатные оздоровительные программы для детей из Украины и Белоруссии. Подобная благотворительная деятельность привлекала к Хабаду сердца людей (там же с.366).

Возглавив движение, Любавический Ребе, как и прежде, посвящал значительную часть ночи углубленным занятиям Торой, а днем проводил беседы и давал уроки для своих хасидов, а также принимал многочисленных посетителей, приезжавших к нему за советом и благословением со всех концов еврейского мира.

В жизни многих людей встреча с Ребе становилась определяющей. Р. Ицхак Зильбер вспоминал, что по приезде в Израиль, он сомневался, заниматься ли ему своей профессией — высшей математикой, сочетая работу с изучением Торы, или же «переквалифицироваться», целиком посвятив себя преподаванию еврейской традиции для выходцев из России. По свидетельству р. Зильбера, именно Ребе убедил его сконцентрировать все свои усилия на работе по приближению людей к Торе.Подводя итоги беседы, продолжавшейся больше часа — с четырех до пяти пятнадцати ночи, Ребе сказал ему: «Я не вижу заповеди большей, чем заниматься с русскими олим» (Р. Ицхак Зильбер Чтобы ты остался евреем , с.362—363).

Ребе обладал исключительной прозорливостью, позволявшей ему предвидеть, в каком направлении будут развиваться те или иные духовные, общественные и политические процессы.

Когда в 5745 /1985/ году к власти в СССР пришел Михаил Горбачев, Ребе передал через своего посланника, профессора Йермияу Брановера, радостное сообщение для советских евреев: наступают добрые времена. В отличие от Ребе, большинство политических аналитиков тогда полагали, что новый, молодой и энергичный, генеральный секретарь будет вести гораздо более репрессивную политику, чем его престарелые предшественники. Много лет спустя профессор Брановер рассказал Горбачеву о предсказании Ребе, и советский руководитель был искренне озадачен. «Когда я пришел к власти, — сказал он, — я еще и сам понятия не имел о том, что, в конце концов, изберу направление либерализации. Наоборот, мне тогда казалось, что пора как следует закручивать гайки, — и к этому сводились все мои планы» (R. Aharon Perlow The Lubavitcher Rebbe , Hamodia Magazine 27.6.2003, p.7).

На протяжении четверти века, прошедших после Шестидневной войны, Ребе решительно выступал против передачи арабам освобожденных территорий, убедительно обосновывая свою позицию как алахическими аргументами, так и доводами, связанными с обеспечением безопасности граждан. В своих беседах Ребе отмечал, что в израильско-арабских политических отношениях уже сложился порочный стереотип. Обычно события разворачиваются по следующему сценарию: арабы предъявляют к Израилю определенные требования, Израиль их отклоняет, затем следует волна террора, создающая в стране атмосферу страха и незащищенности, — и, как результат, следуют политические и территориальные уступки Израиля, призванные умиротворить и успокоить «доведенное до террора» арабское население. Наступает временное затишье, а затем арабы выдвигают новые требования…. Ребе считал, что разорвать этот порочный круг можно только отвечая на террор «жесткими карами, направленными против террористов и их семей», а ни в коем случае «не территориальными уступками, дающими награду террору» (Бенафшейну адавар с.15).

«Самым приоритетным для Израиля делом» Ребе считал «заселение всех частей страны» — «каждого свободного участка в Йеудее, Самарии, секторе Газы и на Голанских высотах». Именно в быстром развитии поселенческого движения Ребе видел «самый действенный способ» изменить расстановку сил в пользу Израиля. По его мнению, полное заселение страны приведет к тому, что и арабы, и другие народы мира однозначно поймут: «народ Израиля считает всю эту землю, дарованную ему Всевышним, своей — не только теоретически, но и на практике» (там же с.19—20).

Приоритетное значение Ребе придавал также сохранению еврейского характера государства. В конце 5740-х /1980-х/ годов посланники Ребе развернули в Израиле широкую общественную компанию за то, чтобы евреем по израильскому законодательству считался только тот, кто родился от матери-еврейки или прошел гиюр (обращение в иудаизм) в соответствии со строгими требованиями алахи — таким путем отметались «облегченные», реформистские и консервативные «обращения».

Ребе стал первым знатоком Торы, чьи уроки и выступления транслировались с помощью спутниковых средств связи по всему миру — его последователи в Йерушалаиме могли в реальном времени «присутствовать» на хасидском фарбренгене, проводимом Ребе в Нью-Йорке (R. Nachman Zakon The Jewish Experience p.221).

В своих выступлениях последних лет Любавический Ребе особенно подчеркивал мессианский характер эпохи, когда сотни тысяч евреев возвращаются из изгнания на Землю Израиля.

Ребе утверждал, что этому поколению суждено «стать последним поколением галута (изгнания) и первым поколением геулы (избавления)».

Двадцать седьмого адара 5752 /1992/ года, в девяностолетнем возрасте, Ребе пережил тяжелый инсульт — болезнь ограничила его активность и практически лишила речи.

Весной 5754 /1994/ года, когда Ребе без сознания, в критическом состоянии находился в Манхэттенском медицинском центре, тысячи хабадников со всего мира съехались в Нью-Йорк и молились за его исцеление.

Р. Менахем-Мендл Шнеерсон, Любавический Ребе, умер третьего тамуза 5754 /1994/ года.

Похоронен в Нью-Йорке, рядом с могилой тестя.

У него не было детей, и с его уходом любавическое движение осталось без Адмора — единого духовного лидера.

Его беседы и выступления собраны в целом ряде многотомных сборников — Ликутей сихот (Собрание бесед), Сихот кодеш (Святые беседы) и др. Его письма и респонсы представлены в двадцатитомном собрании Игрот кодеш (Святые послания). В нескольких томах изданы его пояснения к комментарию Раши (см.) на Пятикнижие.

В ознаменование выдающихся заслуг Ребе по организации еврейского воспитания, его день рождения был объявлен в США национальным праздником — Днем образования (Энциклопедия левейт Исраэль т.9).

Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:

ВКонтакте

Я родился в Нью-Йорке в 1941-м году в любавичской семье. Мне было девять лет, когда рабби Йосеф-Ицхак Шнеерсон, Предыдущий Ребе, вернул свою святую душу Создателю, а к тому времени, когда рабби Менахем-Мендл Шнеерсон стал Ребе и официально принял на себя руководство любавичским движением, мне исполнилось десять.

Еще с того времени мне запомнилось, что он все время был занят, не рассиживался, не останавливался поболтать. Всегда что-нибудь делал. Каждый раз видя его идущим по улице, я замечал, как двигаются его губы: он произносил слова Торы. Ни секунды не терял.

Еще я помню, как он пренебрегал условностями. Он еще не стал Ребе, но к нему уже обращались как к Ребе и, в частности, воздерживались от рукопожатия. Он же не хотел соблюдать все эти условности и каждый раз при встрече по-свойски протягивал руку, чтобы поздороваться. И вот однажды в субботу, незадолго до того, как Ребе принял на себя руководство Хабадом, он при встрече протянул мне руку, но я не стал ее пожимать, и он воскликнул:

– Это еще что? И ты туда же?!

– Я работаю над собой, чтобы стать хасидом, – ответил я, и он широко улыбнулся. В эту секунду между нами установилась особая связь: я стал его хасидом. С тех пор Ребе начал серьезно интересоваться моими делами, сформировал мой подход к учебе и к жизни в целом.

В 1952-м году Ребе раздавал ханука гелт – монетки в подарок на хануку – тем, кто изучал труды по хасидизму. Он вызвал моего отца к себе в кабинет и спросил, изучает ли тот хасидизм вместе со мной. Отец ответил, что не изучает, оправдывая это тем, что я еще слишком юн. Ребе такой ответ не понравился. Он сказал, что заниматься со мной необходимо, и предложил начать с маамара "Адам ки якрив..." ("Когда кто-либо принесет жертву...") из сборника "Ликутей Тора" Алтер Ребе. Этот маамар традиционно используется для первого знакомства детей с учением хасидизма. Ребе также вручил моему отцу серебряный доллар, который я должен был получить по изучении маамара.

Подошло время моей бар-мицвы – неделя, в которую читают в Торе главу "Шмот" ("Вот имена сынов Израиля, сошедших в Египет..."). Перед бар-мицвой я получил у Ребе аудиенцию, и он снова подчеркнул, что я должен изучать хасидизм. "Надо жить в ногу со временем", – процитировал он слова Алтер Ребе, основателя движения Хабад, который имел в виду, что следует всегда связывать нашу повседневную жизнь с содержанием соответствующей недельной главы Торы. Ребе отметил, что, обсуждая главу "Шмот", Мидраш говорит о том, как евреи в Египте не изменяли свои еврейские имена на местные, то-есть атмосфера египетской культуры их не затронула, и в качестве примера Мидраш приводит имена Реувена и Шимона. Имя Реувен происходит от слова "лиръот" ("видеть"), а имя Шимон – от слова "лишмоа" ("слышать"). Ребе объяснил, что таким образом Мидраш намекает на необходимость видеть и слышать Б-жественное влияние в нашем физическом мире, а лучше всего это получается через изучение хасидизма. "И это – урок для тебя, – сказал Ребе. – Единственный способ избежать влияния нерелигиозной культуры, окружающей тебя, – это оставаться сосредоточенным на Б-ге, изучая хасидизм".

Перед своим четырнадцатым днем рождения я пришел к Ребе, как всегда, в сопровождении отца. Ребе сказал мне: "Ты теперь взрослый, так что приходить ко мне должен сам". И я понял, что Ребе хочет иметь со мной прямой контакт, а не через моего отца. На следующий год я уже пришел к Ребе один и получил совет, который во многом повлиял на всю мою жизнь. Я спросил: "Почему чуть ли не каждый раз, когда я принимаю твердое решение улучшить что-либо в моем служении Всевышнему, это улучшение не получается?"

Ребе ответил: "Иногда ты обещаешь Всевышнему стать в чем-то лучше, но через несколько дней скатываешься к старому. Это происходит по двум причинам. Во-первых, ты ставишь себе нереальные цели, и они оказываются для тебя чересчур масштабными. Во-вторых, ты откладываешь исполнение своих обещаний. А ты ставь себе маленькие цели, но сразу же приступай к работе по их достижению. Твои шансы на успех резко возрастут".

В другой раз Ребе посоветовал мне каждый день перед молитвой прочитывать какое-либо хасидское учение. "Неважно, короткий это будет текст или длинный, сложный или простой. Можешь даже просто повторить что-либо наизусть. Главное, чтобы ты относился к этому серьезно, чтобы в результате у тебя не получалось лишь механическое бормотание", – сказал он.

Еще один его совет заключался в том, чтобы я с особым старанием прочитывал небольшой кусок молитвы и загибал уголок страницы на том месте, до которого удерживал сосредоточенное внимание, чтобы назавтра сконцентрироваться на следующих нескольких страницах.Таким образом, за несколько дней я прочитывал бы внимательно всю молитву, хоть и по частям, тогда как за один раз это было бы слишком трудно.

Затем Ребе дал мне указание выучить наизусть начало сорок первой главы книги Тания, где Алтер Ребе говорит о Б-жественном присутствии и необходимости страха перед Всевышним. В течение четырех или пяти лет подряд, когда я приходил к Ребе на ежегодную аудиенцию перед моим днем рождения, он каждый раз напоминал мне: "Заучи эти слова наизусть, заучи наизусть, повторяй их снова и снова. Чем чаще в течение дня ты повторишь их, тем глубже они повлияют на твою жизнь".

Помимо встреч с Ребе, я обменивался с ним письмами. Когда мне было пятнадцать лет, я пожаловался, что не вижу успехов в моем изучении Торы. Ребе ответил, что я учусь в йешиве Томхей Тмимим, которую основал ребе Рашаб и которой руководил Предыдущий Ребе, и поэтому я добьюсь успеха. "Не волнуйся, – писал Ребе. – Просто продолжай упорно заниматься, и успех придет".

В другой раз он дал такую подсказку: "Когда во время занятий Торой ты теряешь интерес к тому, что изучаешь, и чувствуешь, что твое внимание рассеивается, не нужно себя мучать. Просто переключись на другую тему в Торе. Таким образом ты не застрянешь, не будешь отвлекаться, а потом со свежей головой сможешь вернуться к первому предмету."

Все эти советы Ребе дал мне, когда я был еще юнцом. Они определили мой подход к учебе и, собственно, вообще к жизни.

Перевод Якова Ханина

Ребе в Америке

Это время, о котором писать – перо ломается. Вторая мировая война началась резко и страшно. Гитлер и Сталин, примеряясь, как половчее напасть друг на друга, рвали на куски Европу. Над евреями встала тень крематориев. В это время в Нью-Йорк приехали два необычных человека.

Первым из них был глава ХаБаДа Ребе Иосеф-Ицхак, который чудом вырвался из захваченной немцами Польши. (Одна из его дочерей осталась там с семьей и погибла.)

Любавичский Ребе приобрел здание в еврейском районе – Бруклине – по адресу: Истерн Паркуэй, 770. Этому месту предстояло стать штабом любавичских хасидов. Там размещались секретариат, синагога, йешива.

Со временем это место, этот дом, во всем мире стали называть просто Севен Севенти. Это название навевает ассоциации, связанные с многолюдием, чудесами, упорным трудом и – с Ребе.

Правда, поначалу не так уж много людей знало дорогу в это место. Несколько десятков человек приходило молиться и учиться каждый день, несколько сотен – по праздникам. Американское еврейство было озабочено войной, бизнесом, а также ловлей воздушных слонов.

Обращаясь к этим людям, рабби Иосеф-Ицхак повторял то, что было им сказано во время первого визита в эту страну: Америка ничем не отличается от остальных мест. Приказы Торы здесь надо соблюдать так же строго, без скидок на то, что ты проживаешь «в нижней части земного шара».

Скоро к нему присоединился зять, Менахем-Мендл, вместе с женой. Они бежали из оккупированной фашистами Франции. Ребе поставил его во главе издательства, во главе организации «Мерказ Хинух», распространявшей знание о Торе среди молодежи, во главе организации «Махане Исраэль», призванной возродить соблюдение мицвот и еврейские ценности.

Менахем-Мендл Шнеерсон был больше, чем правая рука своего Ребе. Он стал поверенным его тайн. Он, кого через пятьдесят лет многие будут называть Машиахом, по поручению тестя стал во главе поразившей многих кампании -«Немедленное раскаяние – немедленное избавление». То есть: Машиах на пороге и от нас зависит, когда произойдет его раскрытие.

Евреям напоминали, что, кроме денег, диктаторов и бомбардировщиков, есть Творец и его посланник, еврейский царь, который должен привести в мир Геулу – Избавление.

Тогда, в разгар мировой войны, на этот призыв еврейство реагировало высоко поднятыми бровями, упреками, скрытой надеждой и тайной молитвой, чтобы Машиах, наконец, пришел...

Удары пульса

Приехав в Америку, рабби Менахем-Мендл поселился на улице Нью-Йорк, в доме 346. Сосед, живший ниже этажом, рассказывал, что большую часть ночи из квартиры зятя Ребе раздавался еле слышный стук: покачивание «штандера» – высокого узкого столика, за которым стоя учат Тору. Этот звук напоминал размеренный стук пульса.

Рабби Иосеф-Ицхак говорил хасидам про своего зятя: – Муж моей дочери в четыре часа утра всегда на ногах. Или он уже встал, или еще не ложился...

Три доллара

Рабби Менахем-Мендл оказался очень скромным человеком. Его не раз просили возглавить хасидскую вечеринку – фарбренген, где принято петь, делать лехаим, делиться мудрым словом. Но он неизменно отвечал нет, а твердый взгляд голубых глаз отрезал всякую возможность дальнейшей дискуссии. Староста синагоги, реб Меир Рот решил не мытьем, так катаньем, добиться его согласия провести фарбренген. Однажды он и еще несколько хасидов навещали рабби Иосефа-Ицхака, который находился в санатории. Реб Меир поведал Ребе о своей заботе: хасидам очень хочется, чтобы зять Ребе возглавил фарбренген, а тот – ни в какую. Рабби Иосеф-Ицхак сказал:

– Вот тебе три доллара на покупку еды для фарбренгена. Передай об этом моему зятю. Я думаю, теперь он согласиться...

Когда об этом стало известно другим хасидам, то один из них, реб Берл Хаскинд, захотел за большую сумму выкупить у старосты «доллары Ребе». Но староста сказал:

– Нет, я решил иначе. Один доллар я возьму себе с условием, что буду покупать вино для фарбренгенов в течение целого года. Второй – дам тебе, если ты согласишься весь год снабжать нас пирогами. А третий достанется тому, кто будет обеспечивать нас посудой...

Доллары поделили, а рабби Менахем-Мендл стал руководить фарбренгенами.

Железное правило

Был праздник Шавуот. В комнате главы хабадников толпилось много народу. Шум, толчея. Тесть пожаловался зятю, что это ему мешает.

Рабби Менахем-Мендл ответил:

– Есть такая поговорка: «Ойф а ребн от мен нит кейн рахмонес» – «Ребе не жалеют». Тесть улыбнулся:

– Не жалеть тоже можно по-разному. Эти не жалеют так, как будто для них это самая важная заповедь на свете...

Годы прошли. Один Ребе ушел, другой занял его место. Но правило осталось в силе. Множество евреев со всех концов мира кричали ему по телефонам и факсам:

– Ребе, помоги!

В любое время дня и ночи.

Хрустальная прозрачность высоты

Рамбам пишет, что еврейский пророк должен обладать «сознанием широким и точным до крайности..». Если вдуматься, широта кругозора и глубина анализа – вещи противоположные, почти несовместимые. «Почти», потому что у пророка это, да, получается. И – без мистики. До мистики. Как тот, кто живет в горах, над туманом, может видеть за десятки километров вдаль через хрустальную прозрачность высоты зеленую чашу моря.

Пророк лишен близорукости, что мешает ему принимать участие в привычных спорах. Особенно, когда речь идет о судьбе Израиля, о судьбе евреев. Сколько было сломано картонных копий сионистами и антисионистами! Могут ли грешники создать свое государство или нужно сначала, чтобы они исправились? Размахивать израильским паспортом, крича, что Избавление уже наступило, или требовать какое-нибудь иорданское подданство в ожидании прихода Машиаха? Любая из этих позиций уязвима, однако, она позволяет, спать спокойно, видя грезы сионистские или «анти».

Всех волнует, с каждым годом все больше, позиция Ребе по этому вопросу.

Вот она в своем истоке.

В 1948 году после голосования в ООН, где большинство решило дать евреям нечто миниатюрное и со своим флагом в Палестине, еврейский мир охватил пожар споров. Государство Израиль, стоящее у порога, – это ловушка или счастливый билет?

Реб Шмуэль Залманов, зайдя в субботу в хабадскую синагогу, увидел рабби Менахема-Мендла, которого тогда называли просто «зять Ребе», ходящего по залу быстрыми шагами и держащего в руках Пятикнижие. Лицо его горело от волнения.

Реб Шмуэль был удивлен до крайности, так как зять Ребе считался человеком сдержанным. Каждый шаг и слово взвешены и рассчитаны. Теперь же этот углубленный в себя человек как будто держал в руке провод высокого напряжения. Разряды сыпались...

Зять Ребе подошел к реб Шмуэлю и прочел ему несколько строк, где говорится о начале Избавления.

«И обратишься ты к Б-гу твоему, и послушаешь гласа Его во всем. Тогда возвратит Г-сподь изгнанников твоих и сжалится над тобою».

После этого будущий глава ХаБаДа воскликнул:– Реб Шмуэль! Неужели уже наступила пора «И обратишься ты..». Нет, пока этого нет и в помине...

Вот еще один эпизод. Рабби Шолом Познер рассказал зятю Ребе о бесконечных спорах по поводу еврейского государства, которые ведутся среди его соседей. Быть или не быть, что Вы об этом думаете? Зять Ребе ответил в своей обычной манере, коротко и спокойно:

– Все просто и ясно. Предположим, что есть страна, в которой евреев мучают и уничтожают. И вдруг власть меняется, во главе государства теперь стоят евреи. Мучение евреев прекращается – значит, это полезный шаг...

Простая формула, которую тяжело переварить:
– нееврейское государство
– с еврейскими гражданами
– на Святой земле...

Впоследствие Ребе, уже став Ребе, сказал на собрании хасидов:
– Что изменилось сейчас в Эрец Исраэль? Эта земля стала убежищем для изгнанников? Да! Местом, где можно спокойно учить Тору и выполнять заповеди? Да! Стало ли к нам ближе Избавление? Нет и еще раз нет! Ведь сказано: «За грехи наши мы изгнаны из земли нашей. До тех пор, пока остается причина изгнания, не может исчезнуть его следствие – галут... Евреи должны сделать тшуву –